Часы с лягушкой - Валерий Гусев

Мимо замка Шульца мы прошли тихонько, не привлекая внимания его обитателей. Но удалось не совсем – из калитки вышла, как Алешка ее назвал, «подавальщица» Надя. Или Галя. Она была с большой сумкой, видно, в магазин собралась.

Увидев нас, подмигнула и кивнула. Что это значит, я не понял. И вообще – кто она? Наша или не наша?

Но что-то нас подтолкнуло, и мы, забыв про озеро, пошли за ней. Несколько раз девушка оборачивалась, и по ее лицу мы поняли, что угадали правильно.

Через какое-то время она чуть заметно взмахнула рукой и что-то уронила. Я наклонился – это был патрончик из-под губной помады – и уже был готов догнать девушку и вернуть ей потерю…

– Дурак! – прошипел мне в спину Алешка. Так прошипел, что я даже не обиделся – понял, что он прав.

Дома мы раскрыли патрончик – в нем была бумажка, свернутая в трубочку. Я развернул ее. Записка: «Не ночуйте сегодня дома».

Глава XII

Сто рублей и мыло на дорожку

Сейчас я расскажу о том, чего мы не знали…

В замке «Вампир» продолжалась паника. Сам Шульц и его соратники бандиты были в полной растерянности: сейф в глубоком подземелье оказался заминированным!

Кто это сделал? Когда? Зачем? Может быть, неизвестные решили таким образом добраться до денег? А что за неизвестные? Обманутые вкладчики? Это маловероятно. После расправы с комитетом протесты прекратились, люди обратились в суд – а это такая долгая волынка.

Шульц стал подозревать своих подельников. Все они знали, что он собрался уехать из страны, и все не без оснований подозревали, что денежки он прихватит с собой. Хотя, конечно, заверял, что никого не забудет и со всеми честно поделится.

Но как они смогли добраться до сейфа? Ключик был всего в одном экземпляре, Шульц не расставался с ним даже в туалете. Но он пропал! И он нашелся!

Тут один из Гавриков вдруг сказал:

– Шеф, кто вам его вернул?

– Да эти, Оболенские. Отпрыски полковника.

– Кто вам его вернул, тот его и спер.

Шульц задумался. Этот Гаврик был не глуп, раньше служил в милиции, откуда его поперли за «превышение должностных полномочий». Вообще-то ему грозил суд, но Шульцу удалось увести его от ответственности. Гаврик был не глуп и предан, к его мнению можно прислушаться.

– Говори дальше, – приказал Шульц.

– Как они увели у вас брелок, я не знаю. Да это и не важно. Важно, что они передали его кому-то из взрослых. Значит, здесь есть люди Оболенского. Может, даже среди нас. «Кротов» везде хватает.

– Что предлагаешь? – Шульц невольно обвел глазами своих соратников.

– Взять парнишек и потрясти как следует. Мы ведь и собирались это сделать.

– Нужно взять их обманом. Они мне верят. – Самодовольные люди часто бывают глупыми. Потому что преувеличивают свои умственные способности.

– Я к ним пригляделся – ребятки не простые, шустрые. Особенно младший. Трясти их надо. Время не ждет. Сами знаете.

– Все, заметано. Сегодня ночью доставить их ко мне.

А тем временем наступил вечер…

– Ну и что будем делать? – Я даже не скрывал, что здорово струхнул.

– Дим, надо спрятаться. Пока наши не придут. Я, знаешь, Дим, когда был маленьким…

– Ах, как это давно было!

– Не хихикай. Когда я был маленьким и оставался дома один и мне становилось страшно, я, Дим, прятался в шкаф.

– Я в шкаф залезать не буду!

– А ты там и не поместишься.

– У дяди Юры переночуем?

– Нельзя, Дим, его подставлять. Вдруг нас у него найдут.

– Ну да, а ты его еще и с зарядником надул.

– Мы, Дим, в нашем доме спрячемся. В нашем родном фургоне.

– Ага, клёво придумал. Запряжем в него лошадей и уедем на край света. Под березовые сосны.

– Лошадей… Для лошадей, Дим, колеса нужны. – Лешка вздохнул.

Вообще-то для лошадей овес нужен, а не колеса. А у нас ни овса, ни колес.

– Никуда мы не поедем. Ни на какой край света. Мы в доме спрячемся, и все!

– Леш, – терпеливо объяснил я, – в нашем доме такая дверь, что ее Никишов одной ногой выбьет.

– Никишов далеко, – терпеливо объяснил Алешка. – И никто нашу дверь выбивать не будет.

– Сами откроем? Сдадимся?

– Вот фиг! Мы на нее замок повесим снаружи.

– И что?

– Дим, – Алешка, похоже, потерял терпение, – у тебя на лбу – даже при луне видно – написано одно только слово, короткое. Но я его не буду повторять, а то ты меня за уши схватишь. Слушай. Мы повесим на дверь самый большой замок. Они придут к нашему дому, постоят у этого замка и уйдут в эти… как их? – в свояси.

– А мы? Мы куда уйдем? В какие мояси?

– Мы дома будем! – Алешка выдохнул с возмущением от моей тупости.

– Ничего не понимаю, – признался я. – Замок снаружи, а мы внутри. Кто-нибудь нас запрет?

– Лешка нас запрет! Или Димка!

– Не ори, а то еще услышат.

– Ох, господи! Эта концерватория тебя совсем сдвинула.

Тут я обиделся – и от обиды все понял.

Мы заперли дверь на висячий замок и по садовой лестнице забрались на свой чердак с красивым названием «антресоль». Не зря Павлик так хвалил наше убежище.

Я взялся за верхнюю перекладину лестницы и изо всех сил ее толкнул. Хорошо еще, Лешка успел схватить меня за футболку – иначе я бы вылетел вслед за лестницей.

Она упала хорошо. В самую гущу крапивы. И зеленая ряска сомкнулась над ней. Ну, не ряска, конечно, но сомкнулась.

– Вот, Дим, – назидательно сказал Алешка, – как полезно родителей не слушать.

Я согласился: мама сколько раз велела крапиву скосить. Теперь вот она пригодилась.

– Будем спать? – спросил Алешка. – Или похихикаем, как они у двери будут топтаться?

Похихикаем?

– Мы свет внизу не погасили!

Я мигом сорвался вниз и щелкнул выключателем. И, кажется, очень вовремя. Едва я забрался под одеяло, как послышался шум машины, который затих возле нашей калитки.

Мы затаились, как мышки в скворечнике. И я подумал: если они сообразят и найдут лестницу и кто-нибудь по ней полезет на наш чердак, мы снова эту лестницу толкнем – мало не покажется!

Легкий шум, шаги, топот на крыльце, дергают дверь. И мы слышим голоса:

– Черт! Слиняли куда-то. Ведь только что были здесь. Я свет в окне видел. Ладно, ничего, мы их все равно достанем.

– С кем они тут тусуются?

– Юрка-тракторист. Пастух.

– Пошли проверим.

Снова шаги – удаляющиеся, снова хлопки дверец и шум мотора. И тишина.

– Жесть! – сказал Алешка.

Мы похихикали и уснули.

Утро началось славное. Солнце сияло прямо в окно, птицы щебетали прямо на крыше, коровы мычали… нет, не на крыше, а в поле… А возле дома – какая-то суматоха. Встревоженные голоса. Один из них, кажется, мамин. Другой – строителя Васи.

– Куда же они делись?

– Да не волнуйтесь. У вас такие ребята, что нигде не пропадут.

– Да ведь пропали же!

– Не навсегда, найдутся.

Мы переглянулись. И поняли друг друга без слов. Выскользнули из-под одеял, вылезли в окошко и спрыгнули прямо в крапиву. Но даже не пикнули.

Перебрались через забор и спокойно вошли в калитку.

– О! – обрадовался Алешка. – Мама приехала.

– Вы что? – закудахтала мама. – Вы где? Я с ума тут схожу!

– Мы на рыбалке были, – сказал я.

Мама выдохнула с облегчением. А потом спросила с подозрением:

– А почему в одних трусах?

– Мы это… решили сразу искупаться. – Алешка не растерялся. – В воде утренней свежести.

Одно подозрение развеялось в утреннем воздухе.

– А удочки? Вы что, трусами карасей ловили?

На этот раз не растерялся я:

– Мы их на озере оставили. Надоело каждый раз их таскать.

– А рыба где?

Ну, тут уж ответ дуэтом:

– Не клевала!

Мама переглянулась с дядей Васей и спросила его:

– Врут? Как вы думаете?

– Если и врут, то самую малость.

Мама с сомнением покачала головой:

– Ладно, отпирайте дверь, будем завтракать.

Вот тут облом! Ключ-то мы оставили наверху. В кармане Алешкиных шортов.

Театр двух актеров.

– Дим, дай маме ключ.

– Лех, он у тебя. Ты дверь запирал.

– Я дверь запер, а ключ тебе отдал. Ты еще сказал: «Дай мне, а то ты его потеряешь».

– Так, – сказала мама. – Не парьтесь. Признавайтесь!

– Мы сейчас его найдем!

Алешка стал бегать по участку и заглядывать во все места. Даже сачком в бассейне побултыхал. В скворечник бы не полез. А я обошел дом, приставил лестницу, забрался на чердак и забрал ключ.

Ну а дальше уже семечки, как говорит дядя Юра. Я потоптался на крыльце, сунул руку под ступеньку:

– Вот он! Я ж говорил!

– Ты ничего не говорил, – сказала мама. – Вы тут столько наврали, что я уже изо всех сил рада.

– Мам, – наивно спросил Алешка, – а чему ты обрадовалась? Что мы снова с тобой?

– Тому, что вы у меня под одной рукой, а под другой рукой сейчас будет веник.